Цифровая индустрия никогда не демонстрировала идиотизма

– Герман Сергеевич, вы одним из первых в нашей стране поняли, какие масштабные возможности открывает перед бизнес-сообществом новый цифровой мир и на практике доказали, что он «виртуальный» только относительно – с опорой на Глобальную сеть можно создавать эксклюзивные продукты, зарабатывать живые деньги, создавать новые рынки.

Расскажите, что вам подсказало, что или кто помогли вовремя распознать этот перспективный тренд и сделать ставку на новые технологии?

– Я, конечно же, был не одним из первых… Скорее – одним из первого десятка тысяч ребят, которые влюбились в интернет, как говорится, с первого раза.

Так получилось, что в нашей тусовке помимо меня оказались сооснователь и нынешний генеральный директор группы компаний «Яндекс» Аркадий Волож, создатель, руководитель и владелец крупнейшего сайта об автомобилях в русскоязычном сегменте интернета Auto.ru Михаил Рогальский и еще несколько талантливых людей, которых сегодня считают легендами Рунета.

У большинства из нас в «анамнезе» было компьютерное или программистское образование: ведь в то время зайти в Глобальную сеть так просто, как сегодня мы это делаем через предустановленный софт на компьютере или смартфоне, было невозможно – требовались определенные знания и навыки.

Нас никто не пинал – нам самим было все это «виртуальное и цифровое» очень интересно. О деньгах вообще никто не думал. Ожидания больших денег даже близко не было. Более того, мы воспринимали интернет как нечто святое… Однако мы не могли не заметить, как ошеломительно быстро развивалась в то время компьютерная техника. Хотя, если сравнивать давнишние процессы с темпом сегодняшней жизни, то та компьютерная техника скорее топталась на месте (улыбается. – Прим. авт.). Но в наших глазах все это было настоящим технологическим прорывом века! Наверное, именно эти возвышенные эмоции и перевернули наше сознание, подсказали сделать ставку на «цифровую лошадку». Никогда не забуду, как за кружкой пива я спорил с редактором «Московского комсомольца» и доказывал, что его бумажное издание умрет через два–три года и останутся только цифровые СМИ.

Интернет – это одна из тех сумасшедших идей, которые время от времени заражают умы человечества и навсегда захватывают мир. Какие-то из них удачные, какие-то нет… К сожалению, как показывает жизнь, первых – единицы. Как новые направления деятельности человека обретают своих евангелистов? Это всегда было и останется загадкой. Наверное, это некий брак головного мозга, который ведет будущего победителя своим особым путем. Причем то, что эта дорога оказывается успешной, и сам «путник», и его окружение понимают только через долгие годы, порой десятилетия.

– Помню, как однажды меня удивил заголовок в одном из российских таблоидов: «Тятя, тятя, наши сети притащили… интернет». Подумал тогда: «Что за ерунда такая?» Прошло некоторое время, и мы уже не представляем своей жизни без «цифры».

– У каждой новой технологии есть свой срок созревания. Безусловно, интернет давно и быстро вышел из детского возраста. Можно сказать, ему повезло – он родился и возмужал в тот момент, когда в его пользу сложились и запросы общества, и технологические возможности. Не всем революционным технологиям так везет. Ведь, например, теория искусственного интеллекта появилась еще в 60-х годах прошлого века; нейросети придумали в 70-х… Все понимали, что это может работать. Но тогда не было тех мощнейших видеокарт, которые сегодня позволяют реализовать эти гениальные решения на практике.

Сегодня я говорю в шутку: «Идея дистанционного образования убита на корню». Если телемедицина, которой в свое время тоже очень не повезло в нашей стране, сейчас стремительно взлетела вверх, то формат дистанционного школьного образования неожиданно подорвался на мине родительской критики: папы, мамы, дедушки и бабушки, прочувствовав на себе все «прелести» онлайн-обучения, восприняли технологию в штыки. Я уверяю вас, нынешнее поколение родителей никогда не проголосует «за» дистанционное школьное образование. Подчеркиваю – школьное.

Технология, запущенная раньше своего срока, обречена на крах. В случае с интернетом все совпало – место, время, обстоятельства. Хотя, если говорить о времени, в нашей стране интернет появился на 10 лет позже, чем в США, просто потому, что политическое наследие Советского Союза не предполагало массовой компьютеризации и свободы мышления.

– У Рунета детский возраст, как вы заметили, уже позади. А что можно сказать об особенностях периода взросления?

– Сложный вопрос… Чтобы на него ответить, надо по меньшей мере найти пример для сравнения. Давайте пойдем по классическому пути – возьмем США и Россию.

В Соединенных Штатах своя культура ведения бизнеса, свое уникальное отношение частного бизнеса к государственной системе управления и, в свою очередь, государства к бизнес-сообществу. Там все финансовые схемы четко отлажены. И вот появляется новая индустрия, в национальную экономику вливаются дополнительные инвестиции. Сразу возник вопрос: кто будет руководить новым бизнесом?

Традиции американской экономики гласят: «Кто победил, тот и лидирует». И как бы ни нравились держателям ротшильдовских или фордовских капиталов новоявленные Гейтсы, Цукерберги, Маски, волей-неволей «патриархам» пришлось отступить. Нефтяники, угольщики, банкиры были вынуждены уступить digital позицию лидера национальной экономики.

В России ситуация иная. Во-первых, наша экономика молодая. Это объективно. Во-вторых, мы с заметным постоянством упускаем глобальную экономическую выгоду из-за того, что очень долго, как говорят в народе, запрягаем, то бишь присматриваемся к новым технологиям. Например, революционный принцип магнитно-резонансной томографии (МРТ) еще в 60-х годах прошлого столетия сформулировал российский ученый и изобретатель Владислав Иванов. А вся слава и деньги достались американцам и англичанам.

Таких примеров в нашей истории множество. Но мы наступали и продолжаем наступать на старые грабли: если американцы, китайцы, японцы сейчас буквально пылесосят по всему миру эксклюзивные цифровые технологии и заманивают к себе всевозможными посулами гениев-программистов, то мы довольствуемся малым и почиваем на лаврах «Яндекса», «ВКонтакте», «Одноклассников» или «Лаборатории Касперского». А ведь этих побед несказанно мало для должного развития отечественной цифровой индустрии.

Еще одна национальная особенность развития IT-технологий – так сказать, квазицифровизация. Когда мы видим, как сегодня в крупнейших компаниях создаются, например, подразделения по цифровой трансформации нефтяной отрасли, я, честно говоря, замираю. Даже у меня и моих более успешных коллег нет такого «узкоспециализированного» опыта…

Никогда не забуду, как меня пригласили на очень статусную конференцию, на которой «эффективные» менеджеры рассказывали о том, как они в 5–7 раз увеличат добычу нефти за счет внедрения разработок своей новой лаборатории в области искусственного интеллекта. Ну, смешно же, согласитесь?

Или другой пример – разработка интернет-поисковика «Спутник», который по прогнозу экс-главы Минкомсвязи Игоря Щеголева мог занять «существенную долю рынка». Проблема не в том, что этот проект в итоге не оправдал ожиданий, на него были потрачены немалые государственные деньги, он оттянул на себя квалифицированные кадры и разбаловал их высокими зарплатами… Мы проиграли в другом – на целых три года задержали интеграцию цифровых продуктов с государственной системой.

Когда я работал советником президента РФ по вопросам развития интернета, то постоянно повторял на совещаниях: «Коллеги, не вздумайте вкладывать в «цифру» государственные деньги».

– Почему?

– Да потому, что в digital-отрасль ринутся не профессиональные программисты, а специалисты другого профиля – финансово-потребительского.

Возвращаясь к вашему вопросу о взрослении Рунета, скажу, что цифровизация государства, на мой взгляд, идет прекрасно. А вот цифровизация большого бизнеса, которую курирует государство, – это совсем другая история. Как бы успешно уважаемый мною Герман Греф ни внедрял искусственный интеллект в Сбербанке, его бухгалтеры все равно, как и раньше, будут по старинке вручную перепроверять свои отчеты.

Или цифровизация средней школы? Сколько потрачено денег, закуплено бесполезной техники… И что мы имеем сегодня в итоге? Западные онлайн-сервисы Zoom и Skype, с помощью которых российские учителя обучают российских школьников. Это же позорище, это стыдуха!

Не знаю, какой урок государство извлечет из этой ситуации. Не знаю, как будет действовать конкретно премьер-министр Михаил Мишустин, который, на мой взгляд, неплохо цифровизовал ряд государственных сервисов. Некий положительный симптом к пересмотру застаревших подходов я увидел в отмене Постановления правительства РФ о создании русской Википедии. Ведь все же понимают, что такой ресурс не может создаваться одним государством, а лишь огромным количеством независимых пользователей.

– Более двух лет вы трудились советником президента РФ по вопросам развития интернета. Что считаете своими главными достижениями на этом посту?

– Честно сказать, до сих пор остаюсь государственным человеком. Несмотря на то что снова вернулся в частный бизнес. Такая вот душевная дихотомия.

Работая в администрации президента России, мне удалось раскачать ситуацию и изменить сознание наших чиновников, разъяснить им, что интернет – это не только система объединенных компьютерных сетей для хранения, обработки и передачи информации, а часть каждой современной отрасли: 30% банковской системы, 90% СМИ, 5% медицины, 3% строительства.

Я и мои коллеги потратили много времени на разъяснение прогрессивности интернет-технологий и важности развития новой цифровой экономики. Всего четыре года назад все это воспринималось как ересь. Я лично объездил половину губерний и почти всех полпредов главы государства на местах, чтобы объяснить им и убедить местную власть, что мы живем уже в новом мире.

К сожалению, дальнейшее развитие интернета в России происходит без должной профессиональной экспертизы. А все, что нужно было сделать для будущих успехов, – предоставить профессионалам полигоны для законодательно разрешенного испытания новый цифровых разработок.

Я до сих пор уверен, что неправильно тратить государственные деньги на пилотные цифровые проекты.

– Вы возглавляете совет Фонда развития цифровой экономики. Над какими проектами вы и команда ваших единомышленников работаете сегодня?

– Я разделил бы свою нынешнюю работу на два направления. Есть, собственно, сам фонд, который занимается поиском партнеров, развитием индустрии, лоббированием конкретных цифровых проектов. Конечно, нам тяжело тягаться, например, со Сбербанком. Но все равно мы делаем ставку на нашу профессиональную репутацию – цифровая индустрия никогда не демонстрировала идиотизма. У нас все и всегда получалось.

Показательный пример – архаичный рынок столичного такси, который мы превратили в цивилизованный бизнес. При этом, заметьте, без государственного субсидирования.

Словом, у нас сохраняется надежда, что условные Греф или Миллер когда-нибудь сообразят, что им надо заниматься сугубо тем делом, в котором они лучшие: развивать банковскую систему или качать газ и нефть. Как говорится, плитку должен класть плиточник.

Сам же я занимаюсь своими любимыми интернет-проектами – разработками в области искусственного интеллекта, телемедициной, развитием социальных сетей.

– Практически все, что создается в цифровом мире, можно отнести к креативной индустрии. Ее основными плодами, в свою очередь, являются объекты интеллектуальной собственности (ИС) отдельных авторов или авторских коллективов. И, получается так, что цифровые ноу-хау – продукты интеллектуальной деятельности, которые подлежат правовой охране со стороны закона, сегодня наиболее незащищены. Как только они попадают в сеть, то, можно сказать, сразу же становятся всеобщим достоянием: пираты тиражируют музыку, фильмы, программное обеспечение…

Как защитить креативную цифровую отрасль? Изолировать «суверенный» Рунет от «внешнего» интернета? Блокировать ресурсы, которые не соблюдают требования Федерального закона Российской Федерации «О персональных данных» от 27.07.2006 № 152-ФЗ? Если не ошибаюсь, это в том числе и ваши инициативы?

– Вы сделали такую подводочку, что в пору взять галстук и удавиться (смеется. – Прим. авт.).

Действительно, я знаю людей, которые категорически «за» закрытие Рунета и в чем-то разделяю их позицию. Но в то же время понимаю, что это не решит задачу его абсолютной защиты. Я как тот тростник, который не гнется на ветру – ни вправо, ни влево. Но попробую объяснить свою позицию.

На мой взгляд, сегодня есть всего две модели интернета: «американская», в которой все принадлежит им, и суверенная. Американскую модель отлично характеризует история, произошедшая с криптовалютой на основе блокчейн-платформы TON. Пашу Дурова открыто восприняли как «чужака» и сделали все возможное, чтобы он закрыл свой проект. Да, его впустили в свой мир. Однако потом включился режим постмодерации, и российскому гражданину объяснили, что американскую «корову» могут доить только американцы.

Суверенная модель – или, как ее часто называют, «китайская» – отличается премодерацией. Если вы хотите работать в Китае, то должны заранее спросить разрешение на вход в «национальное цифровое пространство». И, если вам разрешат и вы будете соблюдать установленные правила, никто не станет мешать вам работать. Например, Apple достаточно успешно присутствует на китайском рынке.

И вот между этими классическими моделями есть одно «пространство», которое я не знаю даже, как обозначить: бордель, анархия, гуляй-поле… В привязке к нему говорить о защите авторских прав просто смешно. Вот как можно наказывать «Яндекс» или «Рамблер» за выходки хакеров, если они не могут контролировать все цифровое пространство? Фигурально выражаясь, от них можно требовать порядка на «земле», но не на «небе».

Глобального механизма регулирования – американской постмодерации или китайской премодерации – у Рунета попросту нет. Пока мы не научимся, образно говоря, блокировать Telegram или пока мы не можем забанить VPN-канал, какой смысл позорить себя 105-м «последним китайским предупреждением»? Какой смысл тратить миллионы государственных денег на блокировку торрент-трекеров, когда на создание новой пиратской интернет-площадки надо потратить всего 200 североамериканских долларов? Тут дело даже не в самом публичном позоре, а в том, что в очередной раз все вспоминают, что вы – импотент.

Нельзя быть чуть-чуть Азией или чуть-чуть Америкой. В нашем законодательстве зияет большая дыра, которая не будет залатана, пока мы не определимся, каким путем идти. Повторяюсь – их всего два.

Ну, вот мы смеемся над Украиной, которая законодательно запретила российские интернет-ресурсы, а на самом деле все так называемые госблокировки легко обходит начинающий юзер. А у нас разве не так? Вот приходит чиновник к гендиректору «Яндекса» и говорит: «Ты – российский ресурс, поэтому требуй у всех пользователей паспортные данные». «Яндекс» отвечает: «Хорошо, но в этом случае мои пользователи перейдут в Google». «А это неважно, – заявляет чиновник. – Главное, ты выполняй свое национальное законодательство».

Такой подход называется отсутствием государственного мышления внутри государства. Как я ни боролся с этим, как мои коллеги по администрации президента РФ ни пытались изменить такой номенклатурный подход, ситуация, к сожалению, мало меняется со временем. Мы каждый раз «бомбим Воронеж» и, щелкая каблуками, отчитываемся о выполнении очередной боевой операции. Наказываем «Яндекс», «ВКонтакте», еще кого-то, а системная проблема не решается годами, десятилетиями.

– То есть пока обрадовать креативных авторов нечем?

– Поймите, я искренне не хочу никого обидеть. Конечно, с положением дел в сфере авторских прав надо что-то делать. Но повторяю еще раз – прежде чем решать локальные проблемы, надо разобраться с общим периметром. Ведь у нас на границе внешнего интернет-пространства зияет большая дыра.

Будут ли лучше защищены авторские права российских авторов и изобретателей, если мы жестко перекроем действующие хакерские каналы? Да, но только на непродолжительное время. И все опять же потому, что мы перекроем только часть черных ходов в мир цифрового креатива.

Повторяю, пока у нас не будет эффективных инструментов против «плохих юзеров», никакие новые законы и общественные инициативы не спасут нас всех. К нашему всеобщему огорчению, это будет очередная профанация, которая снова ударит только по добросовестным участникам интернет-рынка.

К сожалению, пока от цифровой индустрии только требуют. А надо просто сесть вместе и выработать консолидированную позицию. Мы не против оптимального, жизнеспособного решения. В конце концов, эта проблема касается не только одной какой-то стороны. Мы все заинтересованы в цивилизованном прозрачном Рунете. А пока на моей памяти с нами никто не разговаривал как с равными.

– Как вы оцениваете потенциал и возможности технологии блокчейна в целом, и в частности инициативы развития системы управления интеллектуальной собственностью на основе блокчейн-платформ и цифровых сервисов?

– На мой взгляд, блокчейн – прекрасная технология. Но в данном случае надо обязательно учитывать фактор доверия к оператору, которому вы передаете конфиденциальную информацию. Традиционный нотариус гарантирует сохранность личной воли клиента или коммерческой тайны и без цифрового депонирования.

Недавно я участвовал в одной дискуссии, где задали вопрос: «Меня просят прислать сценарий. А если его украдут?» Возможно, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, самый верный способ обезопасить свои творения – это работать с теми, у кого хорошая репутация. Не надо ставить во главу угла погоню за длинным рублем.

Могут украсть и сам сценарий, и его идею… Но если продукт украли и не испохабили, то можете считать, что у вас появились новые партнеры, с которыми можно попытаться найти взаимовыгодный компромисс. В конце концов, если разгорится скандал, вы получите хорошую рекламу.

Одно пожелание молодым авторам – только не носитесь с одним сценарием, как с золотым яйцом. Пишите второй, третий, четвертый. Талант всегда найдет дорогу и к своей аудитории, и к порядочному продюсеру или издателю.

А возвращаясь к технологии блокчейна, надо отметить еще один момент – стоимость хранения больших данных. Как вы понимаете, чем больше объем информации, тем выше стоимость хранения.

Я за то, чтобы простыми путями выкладывать свои данные и иметь возможность их надежной, публичной защиты. Блокчейн в этом отношении, как пистолет в кобуре, о котором все знают и которым в случае чего можно припугнуть (смеется. – Прим. авт.).

Главное, чтобы этот «блокчейн-пистолет» не превратился в пропагандистский жупел. Никогда не забуду, как ко мне обратились одни иностранные «новаторы» с предложением защитить крабовые промыслы от незаконного вылова с помощью… блокчейна. Можете себе такое представить?

– Честно сказать, с трудом.

– А я сразу понял, потому что уже сталкивался с такими «биозащитниками», но решил сразу вида не показывать. Один вопрос задал, другой, третий. Они рассказывают – я слушаю… И что же в итоге выясняется? Технология, говорят просители, экспериментальная, требует доработки. Но мы, клянутся, обязательно доведем все до ума – только помогите нам получить квоты на вылов краба в размере 450 миллионов долларов!

Подобные истории очень подпортили репутацию блокчейна. Но с этим еще можно жить и работать. Главное, чтобы эту прекрасную технологию не перекоммерциализировали, не сделали ее неприемлемо дорогой. Только представьте, Telegram, у которого почти полмиллиарда пользователей, сделают платным. Скажем, Паша Дуров введет символическую абонентскую плату в полдоллара в месяц.

– Думаю, какая-то часть пользователей уйдет в бесплатные мессенджеры.

– Вот именно. Подобному риску подвержены и блокчейн-технологии. Потому что стоимость содержания таких систем будет расти прямо пропорционально увеличению объема данных и затрат на обеспечение безопасности хранящейся информации. И если эти затраты необдуманно перенести на автора, можно будет нарваться на новые репутационные риски.

– Герман Сергеевич, каковы ваши прогнозы развития цифровой индустрии на ближайшее десятилетие? Какими цифровыми достижениями нас порадует 2030 год?

– Вы знаете, если бы мы не окунулись в атмосферу страшной пандемии, мои прогнозы были бы более пессимистичны. Для людей новый коронавирус оказался настоящей трагедией. Но для интернета – благом: за считаные дни число его пользователей вновь подросло, более того – начинающие юзеры, коими являлось большинство интернет-пользователей, освоили Zoom, Skype. Работники убедились, что можно комфортно трудиться дистанционно, а работодатели поняли, что необязательно тратить огромные средства на покупку или аренду офисных площадей.

Вся цифровая индустрия получила мощнейший толчок. Например, руководство Twitter заявило, что их сотрудники могут не возвращаться в офисы после пандемии, если их обязанности не связаны с физическим присутствием. Google и Facebook в принципе не собираются до конца года возвращаться на рабочие места. То есть мы наблюдаем процесс изменения мобильности рабочей силы, принципиальные перемены в отношении к кадрам.

Если пандемия продлится длительное время, думаю, наличные деньги могут вообще выйти из оборота. Могли вы представить себе такое еще 10 лет назад?

Колоссально выросла продажа цифровых товаров и сервисов. Если говорить об отдельных отраслях, то я ожидаю значительного прорыва в развитии цифрового образования, телемедицины, дальнейшей трансформации СМИ.

На волне цифрового бума Россия может получить резкий рост обучаемости. А значит, мы получим новые квалифицированные кадры и рост качества жизни.

Для понимания вернемся к примеру трансформации московского такси, о котором я уже вспоминал. Сколько было критики, истерик… Но сегодня у нас вместо 6000 уже 60 000 таксистов, современный и доступный сервис.

«Цифра» пришла в управление предприятиями и увеличилась производительность труда.

Сейчас появилась возможность сделать значительный рывок в улучшении качества отечественной медицины. Люди стали жить дольше. Появились новые заболевания и в борьбу с ними вступили принципиально новые методы их диагностики. В этой связи объемы информации, с которыми врачу приходится работать сегодня, резко возросли.

С учетом дефицита кадров медучреждения просто не могут быстро переваривать такой каскад данных. А математические алгоритмы смогут легко справляться с такими задачами, анализируя и выдавая цифровые анамнезы как третье независимое мнение.

Одна ремарка – все это станет возможным только при одном условии: если развитие цифровой диагностики поручат не «крутым айтишникам», которые сейчас успешно решают задачи интернет-поддержки медучреждений, а настоящим профессионалам цифровой индустрии.

Если нам доверят этот технологический участок и не будут мешать, то за следующие 10 лет мы обеспечим резкое улучшение качества жизни. Мы трансформируем систему диагностики, а также ускорим разработку и производство современных лекарственных препаратов. Поднимем на более высокий уровень телемедицину и создадим принципиально новую систему обмена медицинскими знаниями.

И, безусловно, к 2030 году станут еще более прогрессивными, прозрачными и доступными уже знакомые всем цифровые сервисы, основой которых станет в том числе искусственный интеллект.